Сияющий арабский город на берегу Гвадалквивира

Недостаток средств не позволяет продолжить поиски останков Мадины аз-Захры — великолепной крепости, которую Аль-Мансур построил к востоку от Кордовы взамен омейядской Медина-Асаары.

Аль-Мансур показывает Асме голову его отца Галиба, вывешенную над воротами Мадины аз-Захры. литография из «Аль-Мансура» Лауры Бариани.

Источник
Автор: АНТОНИО ПИТА


Согласно арабским хроникам того времени, её колонны были прозрачны как вода и стройны, как девичьи шеи, её сиденья из белого мрамора блестели как благоухающая камфара, а в её прудах била вода из фонтанов в виде львов. Возможно, вся эта роскошь погребена на глубине всего одного метра под шестью футбольными полями, серой мукомольной мельницей и съездом магистрали А-4 на изгибе реки Гвадалквивир.

Мадина аз-Захра, дворцовый комплекс, возведённый более тысячи лет тому назад на окраине Кордовы по велению знаменитого правителя Аль-Мансура для того, чтобы сместить Медину-Асаару, символ омейядской власти, построенный при халифе Абд ар-Рахмане III. Но тогда как вторая числится среди кандидатов в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, относительно Мадины аз-Захры неизвестно даже её точное местоположение. Установлено лишь то что она находилась в нескольких километрах к востоку от Кордовы, где никогда не проводились раскопки. «Сияющий город» (так переводится её название с арабского) выстоял всего около двух десятков лет, прежде чем был разрушен во время Аль-Андалусской фитны — внутреннего противостояния, на котором заканчивается история Кордовского халифата и в результате которого возникают первые тайфы.

О существовании города известно издревна — информация о нём фигурирует в средневековых рукописях и утерянной аль-андалусской книге, описывающей «чудеса великолепной красоты». В Национальном археологическом музее Мадрида хранится купель с двумя противостоящими орлами и вязью на арабском языке, из которой следует, что она была выполнена по заказу из Альказара аз-Захры в 376 г. по исламскому календарю (т. е., 987-988 г. н. Э.)

Аль-Мансур, захвативший на тот момент, после многолетних усилий, всю власть в Аль-Андалусе, счёл необходимым возвести собственный город-крепость. Эдуардо Мансано, эксперт по омейядскому Аль-Андалусу из Высшего совета по научным исследованиям (CSIC), считает, что Аль-Мансур одержимо стремился к халифской власти, не будучи халифом. Родившийся в г. Торрокс (провинция Малага) в семье йеменского происхождения, Аль-Мансур пошёл вверх по лестнице огромной омейядской администрации с момента своего прибытия в Кордову.

Его час наступил в 976 г., когда скончался Аль-Хакам II, а наследнику халифы Хишаму II было всего 11 лет, что вызвало кризис преемственности. Покончив с претендентом на престол, он предпринял стремительный подъём при поддержке матери Хишама II и своей предполагаемой любовницы Субх, басконки, известной в христианских хрониках под именем Аурора. В итоге, взяв под контроль гражданскую, военную и судебную администрацию, он отдал приказ об умерщвлении своих бывших союзников (в том числе одного из собственных сыновей) и обрёл широкую популярность среди своих последователей, благодаря агрессивной политике набегов на христианские королевства, в результате которых были разрушены Барселона и Сантьяго-де-Компостела.

Аль-Мансур («победоносец» в переводе с арабского) был сложной фигурой, на протяжении многих веков притягивающей внимание историков. Ана Эчеварриа Арсуага, профессор Средневековой история Национального университета заочного образования, в своей книге «Аль-Мансур, халиф в тени», рассказывает, что биографы описывали его как жестокого и беспринципного интриганта, но в то же время это был справедливый и утончённый человек. Мансано также считает, что, несмотря на то, что его всегда выставляют как честолюбца, его действия вполне соответствовали борьбе за власть при омейядском дворе. Причина его мифической ауры заключалась в том, что он, как и Салах ад-Дин (легендарный султан, победивший крестоносцев в Палестине два века спустя), был одним из последних великих мусульманских воинов Средневековья.

Таков был контекст, в котором он приказал строительство Мадины аз-Захры. Чавьер Бальестин, профессор Барселонского университета, автор ряда книг, посвящённых арабскому военачальнику, объясняет: «Он стремился полностью застраховать свою власть. Это было не помешательство — угрозы ему были вполне реальные». Эчеварриа Арсуага указывает на то, что город стал театром его появлений на людях, при которых он следовал церемониалам, имитирующим халифские, — принимал иностранных сановников, раздавал почести и проводил литературные чтения. В своей биографии Аль-Мансура Лаура Бариани рассказывает о небольшом городке, настоящей крепости с башнями и дозорными вышками, проникнуть в который можно было только с противоположной Кордове стороны, что подчёркивало её неприступность. Над этими Воротами победы Аль-Мансур повесил отрубленную голову Галиба, генерала, который заключил союз с кастильцами и наваррцами с целью ограничить вождистские тенденции того, кто до того момента был его союзником.

Почему он так поспешно возвёл на пустом месте крепость, когда уже существовал другой обнесённый стеною город? «Медина-Асаара была слишком тесно связана с Омейядами», объясняет Бальестин. «К тому же, ему необходимо было контролировать доступ к халифу. Только он должен был находится в контакте с ним». Взаперти в Мадине аз-Захре, Хишам II стал чисто символической фигурой, несмотря на то, что его имя чеканилось, как ни в чём не бывало, на монетах. Главным стратегическим достижением Аль-Мансура стала сосредоточение всей власти, не поддавшись, при этом, соблазну заменить государя, считавшегося потомком пророка Магомета. В действительности гражданская война, порвавшая Аль-Андалус, разразилась уже после его смерти, когда его сын Абд ар-Рахман ибн Санчул заставил халифа назначить себя своим преемником. Население Кордовы, где настроения и так были уже подогреты в результате высокого налогообложения и социального неравенства, восстало.

Выбор местоположения аз-Захры был не случаен. По древним предсказаниям, город, построенный на этом месте, должен был забрать всю власть у династии Омейядов. Но тысячу лет спустя, никто не знает, где именно он находился. Ряд более-менее серёзных попыток определить его местоположение, привёл к территории промышленной зоны Лас-Кемадас («сгоревшие», что, считается, указывает на спровоцированный пожар, в котором сгорел город) и близлежащему гипермаркету. Но глава Археологического бюро градостроительного управления Кордовы Хуан Мурильо отдаёт предпочтение территории размером всего 300 кв. м на левом берегу Гвадалкивира, в нескольких километрах к востоку от знаменитой кордовской мечети-собора. С высоты противоположного берега открывается пёстрая панорама на серые промышленные склады и цеха, зелёный спортивный городок, в котором тренируется местная футбольная команда, жёлтые поля, на которых зреют злаки.

Мурильо, уже несколько лет изучающий этот вопрос, перечисляет ряд признаков. Во-первых, сеть дорог того времени стекается к этой точке. «Только присутствие крупного комплекса объясняет это явление, так как этот район издревна был подвержен наводнениям», рассказывает он, показывая нам на экране своего компьютера вид с воздуха на окрестности. Также мы имеем останки восточных окраин (хотя самыми известными считаются западные, которые вели к Медине-Асааре), что согласуется с близостью другого центра власти. Среди них были найдены три выполненные с помощью зелёно-марганцовой техники «атайфора» (типичные андалусские глубокие тарелки), которые сейчас хранятся в Кордовском археологическом музее, указывает директор музея Лола Баэна.

Хуан Мурильо в своём кабинете в Кордове показывает возможное местонахождение Мадины аз-Захры.

Мурильо также напоминает нам о речном исследовании, которое провела команда CSIC и которое доказало, что в те времена эта территория находилась вне угрозы наводнений, которым подвергались близлежащие земли. Там же упоминается о наличии трёх мостов через Гвадалквивир во время мусульманского владычества,

Так почему же не ведутся раскопки? «Возможность существует, но в данный момент мы не хотим», отвечает Мурильо. «Необходимо думать о сохранении и оптимизации ресурсов. На данный момент нет условий, в частности, финансовых, для предприятия таких мер. Имеющиеся средства требуются для других нужд. Абсолютным приритетом для нас является сохранение того наследия, которое уже является частью города.»

Конец Мадины аз-Захры пришёл в 1009 г. Согласно более поздним источникам, восставший омейяд Мухаммад аль-Махди, осознающий символичность центра аль-мансурской власти, приказал «без промедления уничтожить его, снести его стены, сорвать ворота, разобрать дворцы и стереть все его следы». Осталось ли что-нибудь после этого остаётся загадкой по сей день.